Агата Кристи - Встреча в Багдаде [= Багдадская встреча] [= Багдадские встречи]

Лифт доставил их на четвертый этаж. Они шли по длинному коридору, когда Виктории вдруг почудилось, что она стала жертвой галлюцинации. Молодая женщина, шедшая им навстречу, на мгновенье показалась ей хорошо знакомой! Наверное, потому, что на этой исключительно элегантной даме был тот самый костюм, купить который Виктория так давно мечтала.

Женщина миновала их. Шляпка, экстравагантно сдвинутая набок, несколько закрывала ее лицо. Тем не менее мистер Клип узнал ее и проводил взглядом.

— Анна Шееле! — пробормотал он, когда женщина скрылась за поворотом коридора. — Черт возьми, вот уже не ожидал увидеть ее здесь!

Обернувшись к Виктории, он добавил:

— Прошу извинить меня, мисс Джонс! Уж очень я удивился, встретив в Лондоне даму, которую не далее, как на прошлой неделе, видел в Нью-Йорке. Это секретарша крупного международного финансиста.

Они остановились перед одной из дверей. Мистер Клип постучал, затем, не дожидаясь ответа, отворил дверь и отступил в сторону, пропуская Викторию.

Миссис Клип, сидевшая в кресле у окна поднялась, чтобы встретить их. Это была женщина небольшого роста с круглыми, поразительно напоминавшими птичьи, глазами. На ее правую руку была наложена гипсовая повязка. Мистер Клип представил хозяйку и гостью друг другу.

— Согласитесь, мисс Джонс, — немедленно заявила миссис Клип, — что мне отчаянно не везет! Собираюсь наконец в Ирак, чтобы повидать дочь — она уже почти два года живет там с мужем, в Лондоне мы отправляемся погулять по городу, заходим в Вестминстерское аббатство, я спотыкаюсь, и, пожалуйста, рука сломана. Мне наложили гипс и жаловаться было бы не на что — боли я практически не чувствую, но как быть с поездкой? Я совершенно беспомощна, а менять что-либо уже поздно — билет куплен. Мужу дела позволят покинуть Лондон только через три недели. Первое, что пришло нам в голову, это нанять сиделку, которая потом сразу же вернулась бы в Англию — там, в Ираке, я ведь нуждаться в ней уже не буду. А потом я подумала, что можно попробовать найти женщину, которая, так или иначе, собирается ехать в Ирак и согласится сопровождать меня в обмен за оплату проезда.

Виктория сочла необходимым уточнить, что сиделкой ее, строго говоря, назвать нельзя. Тон, которым это было сказано, давал понять, что она явно скромничает — тем более, тут же Виктория упомянула о том, как ей в течение целого года пришлось ухаживать за леди Синтией Бредбери. Передав свои аттестаты миссис Клип, она продолжала:

— Что касается секретарской работы, то с ней я знакома неплохо. Мне не раз приходилось помогать моему дяде, епископу Ллангоу.

Слова эти были произнесены с очаровательной скромностью. Миссис Клип, на которую они явно произвели сильное впечатление, передавая бумаги мужу, воскликнула:

— Само Провидение посылает вас!

Виктория не стала разочаровывать ее, ограничившись легкой улыбкой.

— В Багдада вы едете к кому-то или вас ждет там работа? поинтересовалась миссис Клип.

Вопрос застал Викторию врасплох. Позаботившись о рекомендациях, она не подумала, что отвечать на вопрос, почему ей так хочется попасть в Багдад. На ответ, столь же изобретательный, сколь и дерзкий, ее натолкнуло воспоминание о прочитанной накануне газетной заметке.

— Я еду к своему дяде, доктору Понсфут Джонсу.

— Археологу?

— Совершенно верно!

У Виктории мелькнула мысль о том, что с количеством выдающихся дядюшек она, пожалуй, перехватила, но отступать было уже поздно.

— Меня чрезвычайно интересуют его работы, — объяснила она, — но, поскольку я не специалист, поехать с экспедицией, лишних денег у которой, разумеется, не было, я не могла. Другое дело, если я доберусь туда собственными силами…

— Месопотамия, — заметил мистер Клип, — несомненно, открывает перед археологами обширнейшее поле деятельности.

Виктория вновь обратилась к миссис Клип.

— Насколько я знаю, мой дядя епископ сейчас находится в Шотландии. Однако его секретарша в Лондоне, и вы можете связаться с ней, позвонив в Фулхемский дворец. Номер телефона: Пимлико 97 693. Полагаю, что около половины двенадцатого она будет на месте и сообщит вам обо мне все интересующие вас сведения.

— Я уверена…

Мистер Клип не дал жене докончить фразу.

— Время не терпит, — вмешался он. — Самолет вылетает послезавтра. У вас есть заграничный паспорт, мисс Джонс?

К счастью, несколько месяцев назад Виктории случилось провести выходные во Франции, и паспорт у нее был.

— Я на всякий случай захватила его с собой, — добавила она.

— Прекрасно, прекрасно! Люблю людей с деловой хваткой!

Виктория поняла, что выиграла. Другим конкуренткам, если они появятся, рассчитывать уже не на что. Рекомендации, заграничный паспорт…

— Понадобится пара виз, — заметил мистер Клип, — но у меня есть знакомый, который все это уладит. Тем не менее, хорошо, если бы во второй половине дня вы еще раз зашли к нам — на случай, если понадобится ваша подпись.

Виктория, пообещав непременно быть к четырем часам, поспешила к себе домой и, усевшись у телефона, приготовилась придать своему голосу оттенок чопорности, свойственный секретаршам духовных особ… На случай, если миссис Клип сочтет нужным навести все — таки справки. Миссис Клип, однако, так и не позвонила.

Вопрос с визами был улажен в тот же вечер. Последнюю в Лондоне ночь миссис Клип попросила Викторию провести в «Савое», чтобы утром отправиться вместе в аэропорт.

Лодка, два дня назад отплывшая из небольшого поселка на границе с Ираном, спускалась вниз по быстрому течению Шатт — Эль — Араба. Сидевшему за рулем Абдулу Солиману, старику, много лет водившему лодки в Басру, делать было почти нечего.

Сидя с полузакрытыми глазами, он негромко напевал бесконечную и печальную арабскую мелодию:

В лодке был еще один человек, одетый, как часто теперь случается в этих местах, частью на восточный, частью на европейский манер. Поверх длинной, похожей на платье, — полосатой галабеи был надет истрепанный и грязный, защитного цвета китель. На плечи был накинут вязаный красный платок, а непременная бело-черная накидка-кефия удерживалась на голове черной шелковой лентой. Глядя невидящим взглядом на реку, человек этот, сам того не сознавая, тихонько подпевал старику-арабу. Он ничем не отличался от тысяч других обитателей Месопотамии, и ничто не выдавало в нем англичанина, обладателя тайны, которая могла стоить ему жизни.

В его памяти оживали картины недавнего прошлого: засада в горах, верблюжий караван, те четыре дня, которые он шел по пустыне вместе с двумя спутниками.

Нагруженными своей «кинокамерой», ночи, проведенные в шатрах старых друзей из племени Анейзех, западни, которых нужно было избежать, чтобы проскользнуть сквозь невидимую сеть, сотканную врагами. Все знали о нем главное…

«Генри Кармайкл. Британский агент. Возраст около тридцати лет. Шатен, глаза темно-карие, рост 1,78. Говорит на арабском, курдском, персидском, армянском и турецком языках, а также на хинди и различных диалектах горцев. Имеет друзей среди различных, племен. Опасен».

Кармайкл родился в Кашгаре, туркестанском городе, где служил его отец. Друзья в самых глухих уголках Ближнего Востока остались у него еще с детства. С большими городами, правда, дело обстояло хуже, и он не скрывал от самого себя, что в Басре ему придется трудно. Все равно это благоразумнее, чем пытаться направиться прямо в Багдад. Руководство предоставило ему свободу действий, и он сам выбрал маршрут, для большей безопасности даже не сообщив о нем заранее. Судя по тому, что самолет, который должен был подобрать его в условленном месте, так и не появился, можно было заподозрить утечку информации или даже прямое предательство.

Кармайкл чувствовал, что грозящая ему опасность нарастает, но мысль о возможности потерпеть неудачу у самой цели вызывала в нем внутреннее сопротивление.

Ритмично работая веслами, старик-араб, не оборачиваясь, проговорил:

— Время близится, сын мой. Да будет с тобою Аллах!

— Сразу же возвращайся домой, отец. Не задерживайся здесь, я не хочу, чтобы с тобой случилось несчастье.

— Разве можно уйти от судьбы, сын мой. Все в руках Аллаха!

— Инша Аллах!

Лодка вошла в канал, шедший под прямым углом к руслу реки. Ловко маневрируя между множеством сновавших в нем суденышек, араб причалил к берегу.

— Мы прибыли! — проговорил он. — Да будет легким твой путь и да продлит Аллах дни твоей жизни!

Кармайкл поднялся по скользким сходням на набережную. Перед ним была привычная картина: мальчишки-продавцы, крикливо расхваливающие свой товар, неспешно прохаживающиеся мужчины в восточной одежде. Чуть подальше, на другой стороне улицы, там, где виднелись витрины магазинов и вывески банков, прохожие были как правило одеты по-европейски. В основном, это были юные эффенди, сыновья местных богачей, или иностранцы, главным образом англичане. Факт, что только что в Басре стало одним арабом больше, судя по всему, не привлек ничьего внимания.